— Мама, скажи – это ангел? Но серые крылья…
Разве у ангелов крылья не белые, мама?
— Может, родной мой, они припорошены пылью?
— Мама, он смотрит с тоской на оконную раму…

— Спи, дорогой мой, он ангел далекой дороги.
В крыльях немного песка от полуночной трассы.
Спи, мой хороший, давай мы укутаем ноги
Бежевым пледом с конями различных окрасок.

— Мама, скажи мне, а ангелов кто-нибудь метит?
Мой серый ангел со шрамом на тонких запястьях
Я бы спросил у него, но… а вдруг не ответит?
— Видно, поранился там, где искал тебе счастье.

Страшно заснуть, ведь проснуться намного страшнее.
В доме сегодня от ангелов слишком… тревожно.
Так непривычно-далек шелест крыл в тишине и…
— Можно чуть-чуть полежать?
— Ну, конечно же, можно.

Ангел вздохнул, отряхнул свои серые крылья.
Вышел в окно, как иные выходят за смертью.
Может быть, правда, они припорошены пылью?
Может быть, правда, случается чудо на свете?

 

***

 

Ты засыпай, сладких снов в лабиринтах, малышка.
Я буду принцем чуть-чуть некрасивым, но верным.
Небо сегодня похоже на алую вспышку.
Алую словно твои надсеченные нервы.

Ты засыпай, тихих снов… это все поправимо.
Я хорошо забинтую, что б ты не звучала.
Дышишь… ты все еще дышишь едва уловимо.
Будем считать, что тебе, наконец, полегчало.

Жизнь – это миг, начиняющий грязь перламутром.
Ты засыпай… Знаешь, это не так уж хреново
Я посижу здесь. Мы снова увидимся. Утром.
Все для того, чтобы завтра спасти тебя снова

 

***

 

В тот век, когда небо хлестало плетьми
И тучи вязало крылатыми спицами.
Все птицы мечтали, что станут людьми,
А люди мечтали, что вырастут птицами.

Но в день, когда небо осело на лед,
И камни на сердце небесном растаяли.
Все люди вдруг кинулись в первый полет
И ночь бороздили пернатыми стаями.

Но утром они вдруг попадали вниз
Такими бескрылыми, странными, голыми
Корили себя за проклятый каприз
И бились о камни, хватались за головы

А небо звало всех крылатых детьми
Их судьбы вязало огромными спицами.
— Поэтому птицы не стали людьми?
— Нет-нет, это люди не выросли птицами.